No name(continuation)

Нечто особенное и очень грустное. То, что было "сейчас".

Мы зашли внутрь в одно и серых зданий через служебный вход. У маленького человечка, шедшего передо мной росли длинные каштановые волосы, которые он затягивал в хвост канцелярской резинкой. У него были маленькие ладони и большие непропорциональные уши, которые к тому же предательски торчали в стороны. Наверное, я забыл дома шарф. Бросил себя, оставил ручку и блокнот. У меня немела правая мочка уха от холода. Я чувствовал, что уже пора прятаться за спиной у этого маленького человечка и хвататься за его маленькие ладони.

Я не знал, о чем говорить, и о чем молчать. Но я чувствовал, как исчезали и чужие слова, как закладывало уши и нельзя было услышать собственное дыхание. Не было и длинного надоедливого… Я не знал, о чем говорю, о чем молчу, о чем стоит…

Мысли носились беспорядочно по потолку, когда я наконец сел и шаги больше не помогали мне справляться с дыханием. Это видимо как-то связано...Какой-то очевидный факт, которому не приходило в голову явиться раньше.

Я осознавал, ясно и правильно. Настолько рационально, насколько я мог. А потом это предательски сразу же застывало и не перетекало во что-то иное: в форму, идею или хотя бы образ. Я понимал, что значит, остаться вдруг в одиночестве. Самому идти по коридору и заходить в лифты. И не видеть никого в поступающий в глаза свет между этажами.

Просто вдруг: остаться или сбежать, ударив полицейского своим ботинком по голове. 

No name

Легче было начать заново. Захотелось перетащить грязные носки на отдельную полку.

Я разгибал и сгибал локти пока усыпанный носками пол не засиял всем своим белым во всей красе. Потом нужно было попасть на улицу Буэнос Айрес. Потом пересечь перекресток, потом сделать неловкий рывок в сторону Безымянной, но остаться на Буэнос Айрес и зайти в кафе справа. Черт, надо же было так облажаться.

Потом мысль о сделанном кончилась. Я заказал двойной латте и пирожное «Ночное путешествие», снял немного грязный пиджак и стал тереть стекла очков. Первая минута на этом закончилась. Потом началась вторая и я заметил отсутствие кошелька во внутреннем кармане пиджака. Мне было неприятно, как чей-то мокрый поцелуй в щеку, как это бывало, когда моя рубашка терялась во время переезда или... Нужно было выйти или остаться, чтобы выпить латте и съесть пирожную, а потом убежать и никогда сюда не заходить. Я машинально двинулся с места. Тогда же решение пришло само по себе. Я направился к выходу и пересек перекресток в сторону Безымянной.

Звонил Хансе. Ждала у подъезда машина, которая меня отвезет в полицейский участок.

Черт, надо же было так облажаться. Я ведь не знал, я ведь не думал. Это ведь бывает, когда ты думаешь не о том и видишь слишком мало людей. Да, я репетирую речь. Да, и я скажу, и я спрошу о том, почему они так грубо говорят по телефону. Это все совсем не волнительно и у меня не трясутся руки, и даже кончики пальцев. Застыл, поворачиваюсь обратно и иду к дому. Начал капать дождь, и я даже обрадовался, что меня повезут на машине.

Ведь я один из тех, кто тратит жизнь попусту. У меня нет планов на завтра и на послезавтра. У меня нет любимого дела, нет любимой работы, нет телевизора по вечерам с бутылкой пива и сонной женой подмышкой, ежедневной газеты в почтовом ящике и всего прочего. Мне ничего не оставалось делать, кроме как садиться в машину и ехать в отделение полиции. Одинокий холостой мужчина – так и напишут. Мол, проживает один, женщин не водит, по показаниям соседей. На вид лет 50, одевается довольно прилично, в комнате было замечено много пустых бутылок от виски и окурков сигарет, давно не было генеральной уборки, кухней никто не пользовался лет 10, ведет асоциальный образ жизни, раньше не привлекался и так далее.

Черт, надо же было так облажаться.