Infancy of a lifetime

К слову, о черновичках:
"Подключиться к большинству.Что это значит?
Одеваться как большинство, думать как они или же ходить туда же, куда и они? Или просто претерпеть еще несколько дней, несколько месяцев, несколько лет, приучиться к порядку и быть послушной девочкой?
Для того, чтобы стать частью общества достаточно лишь родиться и продолжать жить такой же жизнью как и при младенчестве, только с некоторыми небольшими переменами. Мамина грудь вырастает в образе человека, кроватка в образе дома, ползунки в образе гардероба с одеждой, мамины сказки на ночь в образе i-техники, бессмысленная игра с погремушками в образе работы. Незаметно для нас это становится таким же естественным и таким же непостижимым и страшным. Как это все делается? А что будет если я выйду из кроватки? Надо всюду с собой брать мамины сказки, чтобы не бояться ночных чудовищ под кроватью, осторожнее играть с погремушками, чтобы у меня их не отобрали и покупать новые ползунки, чтобы никто не заметил моей нечистоплотности.
Единственный плюс "взрослости" - суметь остаться наедине с собой, иметь место, куда не ступит ничья нога, кроме твоей. И что с этим люди делают? Выходят замуж, заводят друзей, стараются быть общительными и веселыми, напрочь забывая о том, что стоит быть искренними хотя бы перед самим собой. И не ждать пока поменяют ползунки, пока купят новую погремушку, когда мама подставит свою грудь, полную молока, и уложит на кроватку, чтобы наконец рассказать любимую сказку на ночь".
Мой комментарий: избыток ненависти и неопределенности. 

Scary sign

После удачного твита вспомнила про блог, о котором не забывала, но старалась не вспоминать о его функциях.
Осталась еще прошлая запись, которую я так и не опубликовала и она запылилась в черновиках. А еще осталось много чего в прошлом, вроде этой записи. Правда, правда.
Я тут подумываю и не могу понять: почему мне так сложно и в то же время легко читать Кафку? Может выбор книги виноват в этом?
Надеюсь, так.
И еще об одном подумываю: почему мне так легко и в то же время еще легче прощаться со школой? Может выбор школы в этом виноват?
Надеюсь, так.
Вспомнив себя в советской юниформ и фартушке ненароком становится страшно. Правда, правда. Будто это все не со мной, а лишь тот самый сон, который приснился посреди ночи. Будто я носила это не на себе, будто оно не касалось моей кожи, будто это знамя, аксессуар, который должен что-то означать и которому все должны поклоняться. И когда случайно, ненароком чувствуется соприкосновение с кожей этого знамени, становится жутко страшно, что оно навсегда прилепится к коже. Оттого и мне теперь страшно об этом вспоминать. Особенно страшно, когда забыв, что фартушек прикреплен кучей булавок к платьечку я не могла снять его одним, полным энергии и силы, рывком.
Да, а еще, казалось, что я больше никогда не буду обязана надевать на себя ленточки с надписями. От этого факта нежно-сладкое чувство пробежалось по моим извилинам. А фотографии на которых я одета в этом, я буду хранить в память об этом чувстве.
Я так рада.

Sincere, but not always smiling

Для чего люди улыбаются перед объективом камеры?
Существует даже ряд упражнений для разработки лицевых мышц, для поиска "своей" улыбки.
Естественность - основное правило удачной фотографии. Но почему у всех автоматически из озабоченного лица вдруг появляется улыбка при просьбе сфотографироваться? Это способ выглядеть естественно или же обычно? Может быть естественно и значит обычно? Куча улыбающихся лиц это и есть обычная среда обитания человека? Или же это способ отвлечь нас от чего-то важного?
Для начала стоит разобраться, что такое смех по своей природе.
Полного ответа нет. Существует еще много неразрешенных вопросов по этому поводу. Все что известно: улыбка - это физиологический рефлекс организма, вроде икания, чиха или почесывания. Но при чем здесь улыбка на камеру? Кажется это две разновидности улыбок. вторая, о которой идет речь, появилась для того, чтобы обмануть собеседника.
Первое, фотография с улыбающимся человеком заверяет вас, что он счастлив, что у него прекрасная жизнь. "Только посмотрите на мою улыбку!". При этом вы каким-то подсознательным способом определяете, что можете доверять  улыбающемуся человеку. Особенно в детстве улыбающиеся дяди/тёти всегда казались нам добрыми. Не правда ли?
Второе, улыбка красит человека. Убеждение, которое распространяется генетически. Человек, который не улыбается выглядит среди кучи улыбающихся лиц просто некрасиво.
Только пол века назад художники никогда бы не изобразили смеющегося человека. И дело, кажется, не в том что натурщик не мог бы вечно улыбаться. "Бюст смеющегося Юлия Цезаря немыслим. Но американские президенты отходят в вечность, скрываясь за демократической судорогой смеха".
Изначально эта способность помогала выжить в дикой природе: привлекать внимание противоположного пола, проявлять свои чувства. И это прекрасно, что мы сохранили это свойство. Мы смеемся когда  рады, счастливы и так должно быть.
Но стоит ли улыбаться на камеру, лишь для того, чтобы "сделать хороший вид"?

"Ему можно довериться".

Why it is?

Скорее всего о том, зачем читать/не читать книги. 
Недавно я писала о Хемингуэе и о Кундере, и сейчас я читаю "Бессмертие", где эти писатели встречаются и разговаривают друг с другом.
Отсюда и вывод зачем не читать книги.
Ко мне явилось чувство, которое позволило мне полагать, что я читаю эту книгу именно в тот момент, когда мне это якобы необходимо. Как не сожалеть о том, что ты способен так себя обманывать и причислять или точнее ставить чужие слова так близко к своим? Откуда это желание малозначащие буквы окутывать каким-то смыслом, удобным для тебя? Это такой способ выживания? Это тот же самый углерод у которого теперь есть стремление к знаниям и к неизвестному?
Желание уничтожить старые каноны, создать новые. Когда ты ощущаешь невидимую зависть к тем, кто создал свое и это неповторимо и когда конкуренция перед воображаемым врагом помогает тебе находить смысл существования и желание действовать. Отсюда можно сделать вывод, что эволюция стала повернутой на себе. Это относить к тому зачем читать книги?
А если добавить немного патетики, то можно вспомнить момент, когда пальцы пахнут запахом бумаги из страниц безупречной книги и вам кажется, что можно напечатать этими пальцами безупречный текст. А  когда текст из этой книги овладевает мыслями, которые уже, по праву, становятся собственными, вы проглатываете косточку рыбы (неудачное сравнение), выкопанную через 50 миллионов лет археологами и выставленную на всеобщий показ.
Она колет горло, и я в таких случаях, например, запиваю горячим чаем, стараясь забыть о ней и о дискомфорте, который чувствую.